Щелчок. Смолкли двигатели, и сделалось тихо. Погасли экраны, и стало темно; Кайра снова почувствовала, как внутренности поднимаются к горлу; невесомость. Падение вслепую. В никуда. Оно может закончиться в любую секунду, сейчас… или на счет «три». И хочется, чтобы закончилось наконец, потому что терпеть это невыносимо.

Что-то звякнуло о стену; здесь, во тьме, летали наручники, сброшенные Кайрой, как символ обретенной – и никому не нужной свободы. Металлический звук в полной тишине.

…Или вот еще: она на плацу перед строем, весенний день, солнечно и тепло, и пахнет молодыми листьями. Она приносит присягу, а ведь минуту назад была уверена, что от волнения голос пропадет, но вот она чеканит: «Я воин моей родины! Нет долга превыше…»

Она не сразу поняла, что говорит вслух, выкрикивает эти слова в лицо подступающей смерти:

– Нет смысла помимо родины! Я клянусь до последнего часа…

Неяркий свет показался ослепительным, Кайра зажмурилась, открыла глаза и увидела наручники, парящие прямо напротив ее лица. Падение продолжалось, но теперь по всем экранам – и по оперативной панели – ползла загрузочная информация. Кайра попыталась прочитать ее и не смогла: включились внешние камеры, и свет сделался нестерпимым. Протирая глаза, Кайра успела увидеть, что «Морфо» валится вертикально вниз, и навстречу ему с дикой скоростью несется плоская, залитая солнцем равнина.

По крайней мере, не в темноте, подумала Кайра. Солнце светит, и небо, кажется, голубое. И хорошо, что никого нет внизу, хотя лучше бы, конечно, свалиться на головы гиенам, на их штаб, например… Пустыня, пустыня на всех экранах. Почва. Камни. Песок. Пять, четыре, три, два…

Наручники грянулись и оцарапали ей щеку. Кайру вдавило в кресло так, что кажется, затрещали кости. Все экраны заволокло песчаной бурей, а через несколько секунд и бурю сдуло вниз; пустыня отпрыгнула. Флаер рванул вверх, заложил вираж и выровнялся.

Еле слышно работали двигатели. На оперативном мониторе продолжался отчет о загрузке: тестирование внутренних систем. По щеке, отмеченной упавшими наручниками, щекотно сползла капля крови. Кайра, не думая ни о чем, подняла руку и стерла ее.

Из-Лета не смотрел на нее, держа руки на штурвале. Между воротником его комбинезона и полуседым затылком виднелась полоска беззащитной шеи. Да, он хороший летчик. Кого-кого, а пилотов гиены умеют готовить.

Она беззвучно отстегнула ремни, дождалась, пока он запустит автопилот. Прыгнула сзади, как делала много раз, и провела захват, которым отправила на тот свет немало врагов.

* * *

Месяц назад ей довелось беседовать с дезертиром: парнишка оставил пост и бросил оружие. К счастью, не на боевом задании, а на учебном сборе для подростков. Он был несовершеннолетний, поэтому его не расстреляли немедленно, а пригласили Кайру для беседы.

– Я хочу мира, – говорил он, путаясь в слезах и соплях. – Я хочу, чтобы война закончилась!

– Тогда, – сказала ему Кайра, – ты должен рваться в бой. Ты должен быть лучшим. Война закончится, когда мы победим, и чем скорее ты это поймешь – тем раньше мы увидим мирное небо.

– Но гиены никогда не смирятся с нашей победой!

– Мы разгромим их так, что у них не будет выбора.

– А если не сумеем разгромить?!

– Тогда будем воевать, пока не сумеем. Мира без победы не бывает, запомни. И вытри сопли: через месяц тебя призовут.

Дело о дезертирстве закрыли. Еще один солдат встал в строй, и Кайра была уверена, что больше он не отступит.

* * *

Флаер шел над светло-желтой равниной, под блекло-синей равниной, будто между двумя жерновами.

Она провела по лицу ладонями скованных рук. Очень болела шея, куда пришелся удар. Квалифицированный пилот с навыками рукопашного боя – да они с ума сошли, эти гиены. Неоправданная трата человеческого ресурса.

Она попыталась понять, что чувствует сейчас, и с удивлением поняла, что сильнее всего обида. Пройти через аномалию, пережить падение в отключенном флаере, выжить, получить тактическое преимущество и… потерять все. Гиена торжествует.

Из-Лета покосился на нее через плечо, вытащил из ящика бутылку с водой и перебросил ей, не глядя. Она поймала бутылку скованными руками: борьба не закончена, надо заботиться о себе. Зубами сняла крышку, выпила воду до дна и аккуратно уронила бутылку на пол, к скованным ногам.

Желтая, белая, серая пустыня лежала под флаером на много километров вокруг, монотонная, как конвейер. Ни высохших рек, ни холмов, ни гор, ни намека на дороги или поселения. Ни следа человека.

Далеко ли до вашего штаба? – подумала Кайра злорадно. Впрочем, до нашего, вероятно, тоже не близко. Это игра в долгую, посмотрим, у кого нервы крепче.

– Подключение резервной батареи, – сказал «Морфо» механическим женским голосом. Из-Лета включил голосовые сообщения, классные пилоты так не делают. Значит ли это, что он устал? Ранен?

«Если он сдохнет сейчас, – подумала Кайра, – или хотя бы потеряет сознание, я не смогу встать. Так и буду сидеть, привязанная к креслу, и ждать, пока истощится вторая резервная. Тогда флаер сядет на автопилоте. И я, в этом чудесном удобном салоне, в глубоком мягком кресле, умру от жажды в двух шагах от ящика с водой».

– Ладно, – сказала она бодро. – Где это мы летим? Что-то не узнаю местность…

Он молчал.

– Слушай, энергия на исходе. У тебя же есть план, так? Мы летим туда, где нас заправят?

Он снова не ответил.

– Знаешь, я ведь не набивалась к тебе в эскорт. Ты мой враг, я твой враг. Разница в том, что я просто хочу тебя убить, а ты хочешь притащить меня в штаб и там замучить. Я ничего не упустила?

Он молчал, не оборачиваясь. Как жалко, что он гиена, подумала Кайра. На нашей стороне он был бы… уместнее.

* * *

Солнце склонялось. Подключился последний резервный аккумулятор. «Морфо», полнейшая комплектация, высший класс; ни на одной другой модели такого запаса энергии не держали.

У Кайры затекли руки и ноги. Вычищенная куртка пахла можжевеловым деревом, и это сводило с ума. Напоминало о жизни.

Внизу ничего не менялось: пустыня-конвейер. Зато блеклое небо после полудня налилось живописной синевой. У Кайры слезились глаза: она пялилась на экраны, сама не зная, что собирается увидеть.

И она первая разглядела едва различимое строение в песках:

– Смотри!

Она думала, что кричит, на самом деле вышел хрип, но он насторожился, как змея. Увеличил изображение на одном из экранов: выступающий из песка силуэт. Похоже на вход в подземный бункер.

Он положил руки на штурвал – правую немного вперед. Курс изменился. Солнце, опускаясь ниже, казалось немолодым, чуть усохшим апельсином.

* * *

На подлете стало ясно, что бункер необитаем, но Из-Лета, похоже, знал об этом и не отреагировал. Когда флаер завис над посадочной площадкой, занесенной песком, стало ясно, что бункер еще и взломан, и эта новость, похоже, оказалась для Из-Лета отвратительной неожиданностью.